Неточные совпадения
Раздался звонок, прошли какие-то молодые
мужчины, уродливые, наглые и торопливые и вместе внимательные
к тому впечатлению, которое они производили; прошел и Петр через залу в своей ливрее и штиблетах, с тупым животным лицом, и
подошел к ней, чтобы проводить ее до вагона.
Мужчины вышли в столовую и
подошли к столу с закуской, уставленному шестью сортами водок и столькими же сортами сыров с серебряными лопаточками и без лопаточек, икрами, селедками, консервами разных сортов и тарелками с ломтиками французского хлеба.
Войдя в залу, я спрятался в толпе
мужчин и начал делать свои наблюдения. Грушницкий стоял возле княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер
к губкам; на лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; я тихонько
подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
Мазурка клонилась
к концу: несколько пожилых
мужчин и дам
подходили прощаться с бабушкой и уезжали; лакеи, избегая танцующих, осторожно проносили приборы в задние комнаты; бабушка заметно устала, говорила как бы нехотя и очень протяжно; музыканты в тридцатый раз лениво начинали тот же мотив.
К Лидии
подходили мужчины и женщины, низко кланялись ей, целовали руку; она вполголоса что-то говорила им, дергая плечами, щеки и уши ее сильно покраснели. Марина, стоя в углу, слушала Кормилицына; переступая с ноги на ногу, он играл портсигаром; Самгин,
подходя, услыхал его мягкие, нерешительные слова...
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие
мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением.
Мужчин могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости становился теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря, возвратился,
подошел к столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
— Представь, что
мужчины,
подходя к тебе, не опускали бы с робким уважением глаз, а смотрели бы на тебя с смелой и лукавой улыбкой…
Но сама она не
подходила. Она ждала Клару и никак не думала, что этот
мужчина к ней.
Я последовал за ним, а следом за мной пошли и казаки. Минуты через три мы действительно
подошли к удэгейскому стойбищу. Тут были три юрты. В них жили 9
мужчин и 3 женщины с 4 детьми.
Все
подходили по очереди
к Гарибальди,
мужчины трясли ему руку с той силой, с которой это делает человек, попавши пальцем в кипяток, иные при этом что-то говорили, большая часть мычала, молчала и откланивалась.
— Прекрасно, отлично! — воскликнула Прыхина. — Она теперь уж и лгунья у вас! Неблагодарные вы, неблагодарные
мужчины! — Прыхина вероятно бы еще долго не отпустила Вихрова и стала его допытывать, но
к нему
подошел Живин.
Через минуту в комнату вошел средних лет
мужчина, точь-в-точь Осип Иваныч, каким я знал его в ту пору, когда он был еще мелким прасолом. Те же ласковые голубые глаза, та же приятнейшая улыбка, те же вьющиеся каштановые с легкою проседию волоса. Вся разница в том, что Осип Иваныч ходил в сибирке, а Николай Осипыч носит пиджак. Войдя в комнату, Николай Осипыч помолился и
подошел к отцу,
к руке. Осип Иваныч отрекомендовал нас друг другу.
Суета на балконе затихла. Барыня с мальчиком и господин в золотых очках
подошли к самым перилам; остальные почтительно остановились на заднем плане. Из глубины сада пришел садовник в фартуке и стал неподалеку от дедушки. Откуда-то вылезший дворник поместился позади садовника. Это был огромный бородатый
мужчина с мрачным, узколобым, рябым лицом. Одет он был в новую розовую рубашку, по которой шли косыми рядами крупные черные горошины.
— А ты? неужели ты веришь? — спросил Петр Иваныч,
подходя к ней, — да нет, ты шутишь! Он еще ребенок и не знает ни себя, ни других, а тебе было бы стыдно! Неужели ты могла бы уважать
мужчину, если б он полюбил так?.. Так ли любят?..
Однажды он меня страшно удивил:
подошел ко мне, ласково улыбаясь, но вдруг сбил с меня шапку и схватил за волосы. Мы стали драться, с галереи он втолкнул меня в лавку и все старался повалить на большие киоты, стоявшие на полу, — если бы это удалось ему, я перебил бы стекла, поломал резьбу и, вероятно, поцарапал бы дорогие иконы. Он был очень слаб, и мне удалось одолеть его, но тогда,
к великому изумлению моему, бородатый
мужчина горько заплакал, сидя на полу и вытирая разбитый нос.
Войдя мягкими, поспешными шагами в гостиную, он извинился перед дамами за то, что опоздал, поздоровался с
мужчинами и
подошел к грузинской княгине Манане Орбельяни, сорокапятилетней, восточного склада, полной, высокой красавице, и подал ей руку, чтобы вести ее
к столу.
Имел успех и наряд у Грушиной, — успех скандала.
Мужчины за нею ходили густою толпою, хохотали, делали нескромные замечания. Дамы отворачивались, возмущались. Наконец исправник
подошел к Грушиной и, сладко облизываясь, произнес...
— Для меня то, что вы говорите, непонятно, — сказал он,
подходя к ней. — Я вырос в среде, где трудятся каждый день, все без исключения, и
мужчины и женщины.
Подали кофе. Молодая молча села
к столу и начала разливать черную влагу, как-то особенно округляя обнаженные до локтей руки.
Мужчины подошли к столу, молча сели, толстый взял чашку и вздохнул, сказав...
В это время
подошел к столу высокий
мужчина с усами, с лицом безжизненного цвета, одетый в коротенькую, не по росту, грязную донельзя рубашку, в таких же грязных кальсонах и босиком. Волосы его были растрепаны, глаза еле глядели из-под опухших красных век. Видно было, что он со страшного похмелья и только что встал от сна.
— Я не видела, не знаю, но говорят, что вы,
мужчины, еще в детстве начинаете с горничными и потом уже по привычке не чувствуете никакого отвращения. Я не знаю, не знаю, но я даже читала… Жорж, ты, конечно, прав, — сказала она,
подходя к Орлову и меняя свой тон на ласковый и умоляющий, — в самом деле, я сегодня не в духе. Но ты пойми, я не могу иначе. Она мне противна, и я боюсь ее. Мне тяжело ее видеть.
К берегу торопливою походкой приближался со стороны села
мужчина лет сорока пяти, в костюме деревенского торговца, с острыми, беспокойными глазами. Ветер развевал полу его чуйки, в руке сверкала посудина с водкой.
Подойдя к нам, он прямо обратился
к Тюлину...
Как только
мужчина подошел к женщине, так и подпал под ее дурман и ошалел.
Через минуту вошел небольшого роста
мужчина с огромными рыжими бакенбардами, в губернском мундире военного покроя, подпоясанный широкой портупеею,
к которой прицеплена была сабля с серебряным темляком. Не кланяясь никому, он
подошел прямо
к хозяину и сказал...
Иногда это смешит ее самое: вдруг поразится, что Саша читает, или что он, как
мужчина, поднял одной рукой тяжелое кресло и переставил, или что он
подойдет к плевательнице в углу и плюнет, или что
к нему обращаются с отчеством: Александр Николаевич, и он отвечает, нисколько не удивляясь, потому что и сам считает себя Александром Николаевичем.
Недоумевая таким образом, все, однакож, были суше обыкновенного с Михайлом Егорычем; но он как бы не замечал этого и, поговоря с
мужчинами,
подошел к дамам, спросил некоторых о здоровье и сел около Клеопатры Николаевны, которая опять несколько сконфузилась.
Он прямо
подошел к хозяину, отдал вежливый поклон графу, на который Сапега отвечал сухо, потом, поклонившись дамам, подал некоторым
мужчинам руку и начал с ними обыкновенный разговор.
Михайло Егорыч
подошел к толпе
мужчин, окружавшей графа, и, казалось, хотел принять участие в разговоре.
Мановский, все это, кажется, заметивший, сейчас же
подошел с разговором
к дамам, а
мужчины, не осмеливаясь говорить с графом, расселись по уголкам. Таким образом, Сапега опять заговорил с Анной Павловной. Он рассказывал ей о Петербурге, припомнил с нею старых знакомых, описывал успехи в свете ее сверстниц. Так время прошло до обеда. За столом граф поместился возле хозяйки. Мановский продолжал занимать прочих гостей.
Мужчина, улыбаясь необыкновенно вежливой, безжизненной гипсовой улыбкой,
подошел к Короткову, нежно пожал ему руку и молвил, щелкнув каблуками...
— Думаешь, не стыдно мне было позвать тебя? — говорит она, упрекая. — Этакой красивой и здоровой — легко мне у
мужчины ласку, как милостыню, просить? Почему я
подошла к тебе? Вижу, человек строгий, глаза серьёзные, говорит мало и
к молодым монахиням не лезет. На висках у тебя волос седой. А ещё — не знаю почему — показался ты мне добрым, хорошим. И когда ты мне злобно так первое слово сказал — плакала я; ошиблась, думаю. А потом всё-таки решила — господи, благослови! — и позвала.
На этот вызов из приближавшейся толпы рабочих отделился высокого роста
мужчина в кожаной куртке, в высоких сапогах и в модной шляпе с двумя козырьками. Он
подошел к переходу через речку и, сняв шляпу, спокойно отрекомендовался...
Настасья Кириловна. Что же такое? Это не воровство какое-нибудь: женщина не
мужчина, чем ей промышлять для семейства? А папеньке твоему уж обыкновенно: чем бы-нибудь только да обидеть меня! (
Подходя к столу.)Ах, здесь-то, здесь-то, Ваничка, посмотри: какие прелести. (Берет папиросницу.)Это что еще такое? Бумажник, что ли?
Больше я ничего не слышал, так как уснул. На другой день утром, когда мы
подходили к Севастополю, была неприятная сырая погода. Покачивало. Шамохин сидел со мной в рубке, о чем-то думал и молчал.
Мужчины с поднятыми воротниками пальто и дамы с бледными, заспанными лицами, когда позвонили
к чаю, стали спускаться вниз. Одна дама, молодая и очень красивая, та самая, которая в Волочиске сердилась на таможенных чиновников, остановилась перед Шамохиным и сказала ему с выражением капризного, избалованного ребенка...
Анна Петровна (
подходит к ней). Марья Ефимовна… Не держу вас… Я сама бы ушла отсюда на вашем месте… (Целует ее.) Не плачьте, моя дорогая… Большая часть женщин создана для того, чтобы сносить всякие гадости от
мужчин…
Подошел Варсонофий с Васильем Борисычем
к кучке народа. Целая артель расположилась на ночевую у самого озера, по указанью приведшего ее старика с огромной котомкой за плечами и с кожаной лестовкой в руке. Были тут и
мужчины и женщины.
Лодка была тут же, привязанная
к болту от ставни. Алексей Степанович и Никита переправились на мельницу и вышли на галерейку, висевшую над рекой на высоте третьего этажа. Там уже собрался народ, рабочие и управительская семья, и женщины ахали и боялись
подойти к перилам. Сухо поздоровавшись с управляющим, толстым и рыжим
мужчиною, Алексей Степанович стал смотреть на реку.
Господа, в числе которых было десять-двенадцать дам с детьми и няньками, несколько гимназистов и юнкеров и человек тридцать хорошо одетых
мужчин,
подошли и окружили сторожа. Остальная публика глазела сзади, из-за барьера. Сторож стал спиною
к первой клетке и, постукивая за спиной палочкой по решетке, начал объяснение...
И другие
подходили к кормщику и земно ему кланялись, прося возвестить от Святого Писания, как дух сходит на Божьих людей. И
мужчины подходили, и женщин бо́льшая часть.
Медленным шагом, с важностью во взоре, в походке и голосе, Николай Александрыч
подошел к столу, часто повторяя: «Христос воскресе! Христос воскресе!» Прочие стали перед ним полукругом —
мужчины направо, женщины налево. И начали они друг другу кланяться в землю по три раза и креститься один на другого обеими руками.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево огня на берегу моря, местные удэхейцы пошли на разведку.
Подойдя почти вплотную
к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре явились и наши провожатые. Они нашли юрту и в ней женщину. Узнав, что
мужчины отправились на разведку, они позвали ее с собой и пошли прямо на бивак.
Мужчины подошли к закуске и выпили водки.
Они вошли в комнату Любови Алексеевны. Женщины
подошли к комодам и стали выдвигать ящики. Высокий с револьвером стоял среди комнаты. Другой
мужчина, по виду рабочий, нерешительно толокся на месте.
— А за тебя нет? — Она опять
подошла к кровати и стала у ног. — Помни, Вася, — заговорила она с дрожью нахлынувших сдержанных рыданий, — помни… Ты уж предал меня… Бог тебя знает, изменил ты мне или нет; но душа твоя, вот эта самая душа, про которую жалуешься, что я не могу ее понять… Помни и то, что я тебе сказала в прошлом году там, у нас, у памятника, на обрыве, когда решилась пойти с тобой… Забыл небось?.. Всегда так, всегда так бывает!
Мужчина разве может любить, как мы любим?!
К брюнеткам
подошли трое
мужчин: толстенький офицер с красным воротником, нервный блондин с подстриженной бородой, в длинном сюртуке и, по московской моде, в белом галстуке, и черноватый франт во фраке и лайковых башмаках — с виду иностранец.
Кучер, а за ним Алешка несмело
подошли к освещенным окнам. Очень бледная дама, с большими заплаканными глазами, и седой, благообразный
мужчина сдвигали среди комнаты два ломберных стола, вероятно, затем, чтобы положить на них покойника, и на зеленом сукне столов видны были еще цифры, написанные мелом. Кухарка, которая утром бегала по двору и голосила, теперь стояла на стуле и, вытягиваясь, старалась закрыть простынею зеркало.
Сказано — сделано. Вечером тщательно завернутый канделябр был поднесен комику Шашкину. Весь вечер уборную комика брали приступом
мужчины, приходившие полюбоваться на подарок; всё время в уборной стоял восторженный гул и смех, похожий на лошадиное ржанье. Если какая-нибудь из актрис
подходила к двери и спрашивала: «Можно войти?», то тотчас же слышался хриплый голос комика...
Голова у ней все сильнее разбаливалась, но она продолжала принимать гостей, перешла из будуара в гостиную и села на диван, говорила очень мало, всем улыбалась. Перед ней мелькали женские и мужские лица, некоторые
мужчины подходили к руке, приехал и старичок губернатор, и до шести часов в гостиной гудел разговор, кажется, подавали чай. Чувствовалось большое возбуждение… Незадолго до обеда явился Александр Ильич, тоже в мундире… Она помнит, как в тумане, что он ее поцеловал, пожал руку и сказал...
— Наверно! — выговорил он вслух и прямо
подошел к молодому
мужчине, который, идя ему навстречу, держался левее, около боковой аллейки.
В кругу родных, в обществе гостей, если ему казалось, что она взглянула на кого-нибудь из
мужчин, он
подходил к ней, как будто с ласкою и целовал ее, а в это время незаметно для других щипал ее самым бесчеловечным образом. На теле ее не было живого места, все было покрыто синяками.